Крайний дом только с виду казался целым, внутри все было переломано и разбито. Следующий за ним не имел таких повреждений, но открывший дверь Серк сразу же ее захлопнул.

— Невыносимо воняет тухлятиной, — объяснил он. — Наверное, там тела хозяев.

— Там еще все загажено, — добавил я. — Осмотрим последний дом и, если он не подойдет, переночуем в хлеву.

Нам повезло, и дом оказался нетронутым. В него перенесли все вещи, а лошадей отвели в уцелевший сарай. Под навесом обнаружили большую поленницу, и вскоре растопили печь. У Серка нашлось, во что переодеться, поэтому его первого отправили дежурить. Остальные обложили печь мокрой одеждой и в ожидании, пока она высохнет, занялись ужином. Донесшийся со двора вопль заставил бросить еду и схватиться за оружие. Дверь распахнулась, и в дом ворвались пятеро вооруженных мужчин. Двое направили в нашу сторону арбалеты, у остальных были только мечи. Самый молодой из них, у которого был дорогой плащ с золотой застежкой, что–то спросил на незнакомом мне языке.

— Это воины Торы, — сказал Раш. — Он спрашивает, кто мы такие.

— Ответь, что мы торговцы из Дерма, — велел я. — Спроси, кто он такой и что они сделали с Серком.

— Это сын князя Марда, — после коротких переговоров сообщил Раш. — Он нам не верит и требует сдать оружие. Отвезут к своим, а там будут разбираться. А Серка они приняли за кочевника и перерезали горло. Он перед смертью успел выпустить кишки кому–то из солдат, так теперь с нас и за это спросят.

Услышав о смерти брата, Марх с перекошенным яростью лицом прыгнул на солдат Торы и упал с болтом в груди. Выстреливший боец принялся спешно перезаряжать арбалет, а второй держал нас на прицеле. Княжич хотел что–то сказать, но я его опередил.

— Передай, что мы сдаемся, — изобразив на лице страх, — приказал я. — Стой здесь и придержи сестру, чтобы вы не попали мне под руку. И вслед за мной бросите оружие!

Подождав, пока он переведет мои слова, я бросил мечи на пол и протянул им руки. То же самое сделали брат с сестрой. Было видно, что солдаты Торы расслабились, а довольный княжич вообще вложил свой меч в ножны. На него мне было плевать, главное, что опустились арбалеты. Человек бы этого не сумел, а у меня получилось. Вложив в прыжок все силы, я сбил с ног всех пятерых.

Глава 7

Через несколько ударов сердца все пять противников были мертвы. Досталось и мне: один из солдат успел ударить кинжалом, и теперь раненая рука болела и сильно кровоточила. Никто их торийцев перед смертью не орал, хотя шума от нашей схватки было много.

— Тебя нужно перевязать! — сказала Лера, ища в сумке перевязку.

— Потом, — отказался я. — Наверняка кто–нибудь из них остался во дворе. Возьмите арбалеты! — Подождав, пока брат с сестрой вооружатся, я распахнул дверь.

Как оказалось, остался только один солдат. Он охранял лошадей и не стал сопротивляться.

— Гони его в дом, — сказал я Рашу. — Сейчас меня перевяжете, а потом ты его допросишь.

Мы вернулись в дом, где я закатал пропитавшийся кровью рукав и Лера туго перевязала порез.

— Снимай совсем, — сказала она, закончив с раной. — Твоя рубашка уже высохла, а с этой я сейчас смою кровь.

— Подожди, — остановил я ее. — Сначала допросим пленного, а потом будет видно, есть у нас время на стирку или нужно уносить ноги. Раш, я буду задавать вопросы, а ты переводи.

Он кивнул и толкнул солдата на лавку. С торийца сняли пояс с оружием и связали ему руки. Невысокий пожилой солдат так перепугался при виде учиненной мной бойни, что едва не свалился в обморок.

— Откуда вы здесь взялись? — задал я первый вопрос.

Раш перевел и, видя, что пленник не может прийти в себя от страха, дал ему подзатыльник. Этого оказалось недостаточно, и он вынул из ножен кинжал. Солдат намочил штаны, но стал мне отвечать.

— Мы заблудились, — сказал он, испуганно косясь на одноглазого. — Было сражение с кочевниками, в котором удалось отбить Зарош. Сначала дрались перед городом, а потом в лесу. Он там не такой густой, как здесь, поэтому с коней не слезали. Когда начало темнеть, попытались вернуться и вышли к этой деревне.

Я задал еще несколько вопросов и, выслушав перевод ответов, сказал:

— Если князь Мард узнает, кто лишил его сына, с нас сдерут кожу, поэтому пленного надо убить. По этой же причине нельзя выходить на дорогу, даже если ее очистили от кочевников. Зарош находится примерно в середине королевства, и от него до столицы, если идти напрямую, не больше двух дней пути. Так мы завтра и пойдем. Вряд ли ночью сюда еще кто–нибудь приедет, поэтому сейчас уберем тела и загоним лошадей торийцев в соседний двор. Нам они не нужны. После этого похороним братьев и будем отдыхать.

Раш кивнул, схватил солдата за шиворот и выволок из дома. Я взял здоровой рукой одного из убитых и вышел вслед за ними. Когда избавился от тела, увидел, что Лера вытащила остальных и оставила у крыльца. Подошел ее брат, и мы вдвоем быстро отнесли трупы в яму, в которую крестьяне сливали всякую дрянь. После этого вырыли за огородом могилу и похоронили Лаброев. Когда закончили, я вернулся в дом, а Раш занялся чужими лошадьми.

— Сними рубашку и садись есть, — сказала Лера.

Пока мы работали во дворе, она отмыла полы от крови и так натопила печь, что в доме стало жарко. Вся одежда высохла и лежала на одной из лавок.

— А ты? — спросил я, стягивая одежду. — Неужели и это успела?

— Не хочу, — ответила любимая. — Если бы был хлеб, я бы поела, а мясо не лезет в горло. Мак, а почему ты не захотел сдаться? Я думаю, что нас бы освободили и не помешали ехать дальше. И не было бы никакой опасности. Это из–за твоего товара?

— Жемчуг могли отобрать, — согласился я, — во всяком случае тот, который остался в шкатулке. Хотя, скорее всего, обыскали бы и нас. На ночь заперли бы вместе с лошадьми или в соседнем дворе, а потом отвезли к своим. Трудно сказать, чем бы это для нас закончилось. Только я ни о чем этом не думал, просто не успел. Когда убили братьев, меня с головой накрыла ненависть. Мне они очень нравились, особенно Серк, поэтому не собирался прощать их смерть.

— А если бы тебя убили? — спросила она. — Ударили в руку, а могли…

— А нас бы после этого пустили на ремни, — перебил ее вошедший брат. — Но сделано правильно. Если такое прощать… Ты собираешься стирать? Тогда возьми и мою рубаху. Старался не запачкаться, но не получилось.

Он разделся, и Лера вышла с нашими рубашками во двор.

— Будем дежурить? — спросил Раш. — Я не думаю, что приедут ночью, но если ты скажешь…

— Толку от дежурства, особенно твоего, — отозвался я. — Если кого–нибудь принесет, мы даже не успеем оседлать лошадей. И куда бежать в темноте? Запремся и будем спать. Вот встать нужно с рассветом и быстро уйти. Если сегодня освободили город, завтра могут осмотреть деревни.

— Я тоже так думаю, — согласился он и сел за стол продолжать прерванный ужин.

Вскоре вернулась Лера, развесила на печи мокрую одежду и подбросила в нее дров. Ее брат не стал много есть и, заперев входную дверь, ушел в меньшую из комнат. Любимая составила вместе две лавки и потушила обе наших свечи.

— Брат ушел не просто так, — шепнула она мне. — Там не так тепло, но он не будет нам мешать. Ты просто полежишь, чтобы не беспокоить рану, а я все сделаю сама! А то, что в его комнате вместо двери занавеска… Просто не обращай на это внимания.

В эту ночь мне опять приснился сон Сара. Я шел по дворцу, который не назвал бы большим и богатым, по сравнению с виденным раньше дворцом горда Гая. Повсюду лежали окровавленные тела, оружие и осколки выбитых окон. Еще не открыв дверь в кабинет отца, я уже знал, что в нем увижу. Он сидел за своим столом почти такой же, каким был при жизни. Подойдя ближе, я увидел пригвоздивший его к креслу кинжал, а когда обошел стол, понял, почему не упала голова. Кто–то прибил волосы к спинке кресла.

— Прости, отец! — сказал я, прижавшись лицом к его холодной щеке. — Ты был прав в том, что я погублю семью! Клянусь тебе, что я за всех вас отомщу! Королю придется выбирать другого горда! А потом я отсюда уйду. В моей жизни нет радости, но я не хочу обрывать ее сам. Если меня не убьют, попробую продолжить наш род!